The Wayback Machine - https://web.archive.org/web/20160326221817/http://www.ehu.lt/ru/news/pokazatj-statjju/shagal-v-belarusi-ignoriruemj-zabtj-i-snova-otkrtj

Шагал в Беларуси: игнорируемый, забытый и снова открытыйp]

Шагал в Беларуси: игнорируемый, забытый и снова открытый

Болезненная и сложная связь художника Марка Шагала со своим родным городом Витебском оказала существенное влияние на его художественный стиль, утверждает д-р Виктор Мартинович в своей книге «Родина: Марк Шагал в Витебске в 1914-1920», которая выйдет в августе в издательстве Европейского гуманитарного университета (EHU Press).

«Чем c большими проблемами сталкивался Шагал, тем более интенсивным становились его цвета», – сказал Мартинович о бурных годах войны и революции, которые художник провел в Витебске.

Известный белорусский писатель, ученый и доцент ЕГУ Виктор Мартинович представил результаты своего исследования жизни великого художника, рожденного в Беларуси, во время публичной дискуссии, организованной ЕГУ 17 февраля в Вильнюсе. В беседе, модератором которой стал проректор ЕГУ по вопросам развития и коммуникации д-р Дарюс Удрис, говорилось о менее известных деталях жизни Шагала в советском Витебске после его возвращения из Парижа в 1914 году.

Свое исследование Виктор Мартинович начал в Минске в 2000 году и завершил его в прошлом году в Вене в Институте гуманитарных наук. До недавнего времени как белорусское правительство, так и белорусские академические институции удручающе мало занимались изучением Шагала, которого обвиняли в отсутствии патриотизма из-за того, что он покинул СССР в 1920 году.

«Родина» обобщает все, что известно о «втором Витебском периоде» Шагала, и соединяет его с событиями, касающимися «поддержания» витебской памяти Шагала после его эмиграции. Как считает Виктор Мартинович, после отъезда последовал полный запрет на художника в советской Беларуси.

«Для меня очень важно, что эта книга появится далёко от традиционных центров исследования Шагала, ‒ сказал Мартинович. ‒ В течение долгого времени считалось, что только Париж, Нью-Йорк и Иерусалим – единственные подходящие места, чтобы говорить о Шагале. Это привело к своего рода удобной конвенции. Белорусская школа исследований Шагала просто отсутствовала все это время, потому что у нее не было ни единого шанса должным образом состояться в стране, в которой Шагал был изгоем с 1920 до 2012 года».

Родившийся в Витебске художник, изучал искусство в Санкт-Петербурге и Париже. Он вернулся в Витебск в июне 1914 г. жениться на своей невесте Белле Розенфельд, дочери богатого ювелира из Витебска. Первоначально у Шагала был план вернуться в Париж после свадьбы, но Первая мировая война изменила эти планы, и пара осталась в Витебске на шесть лет. После русской революции Шагал стал советским служащим, был уполномоченным по делам искусств Наркомпроса в Витебске. По мнению Виктора Мартиновича, эта позиция дала надежду Шагалу на исполнение своей мечты: представление современного европейского искусства в Витебске и создание местной художественной школы.

Идеи и проекты Шагала, как правило, встречали недовольство провинциальных художников и широкой общественности. Так было с первым празднованием Октябрьской революции в Витебске, режиссурой которого руководил художник.

«Художник [Шагал] не сдерживал себя в каких-либо эстетических рамках, которые подходили бы для небольшого города на окраине советской республики. Шагал действовал так, будто его целью было украсить Париж или какую-нибудь другую культурную столицу Европы. Дизайн города был более авангардный, чем советский в любом измерении. Были попугаи, арлекины, клоуны, представители рабочего класса были облачены в яркие платья, использовалось много красной материи в сочетании с орнаментом, сделанным из елочных иголок, ‒ сказал Мартинович. ‒ Конечно, его послание не было надлежащим образом получено и понято. Люди смеялись над попугаями, газеты опубликовали противоречивые отчеты и городские власти обвиняли его в трате слишком больших средств на свою “непонятную вакханалию”».

Позже, Шагал основал в Витебске художественную школу, в которую были приглашены на работу такие известные российские художники, как Мстислав Добужинский, а затем Казимир Малевич. В результате многочисленных конфликтов, часто порождаемых серьезными трудностями и различными позициями по отношению к искусству и управлению школой, Добужинский уехал, и Малевич перенял у Шагала и школу, и восхищение ее студентов. Небрежность была такой глубокой, что большинство художественных работ Шагала были уничтожены собственно самими студентами школы, которые использовали его холсты как основу для своих картин, и вскоре после ухода Шагала его имя было вычеркнуто из истории школы, истории города Витебск, Беларуси и Советского Союза.

«Последняя публикация в советской белорусской прессе, в которой упоминалось имя Шагала, была в 1929 году. После этого и до 1987 года в истории витебского искусства не существовало такого художника, как Шагал, ‒ сказал Мартинович. ‒ С началом перестройки в 1987 году основные советские журналы и газеты начали кампанию по реабилитации Шагала, но это не помогло легализовать Шагала в Витебске.

Напротив, начало его восхваления в Москве привело к агрессивной кампании в коммунистической печати в Минске. Так что до 1987 года было время забвения художника, но и с 1987 года также было время его отрицания».

Шагал не был признан в Беларуси до совсем недавнего времени, до 2012 года, когда Белгазпромбанк купил картины мастера с аукциона Кристис и организовал художественную выставку, которая не только популяризировала Шагал, но и демонстрировала добрые намерения Газпрома в поддержании белорусской национальной культуры, памяти и художественных традиций.

Виктор Мартинович отмечает, что в течение последних двух лет Шагал вдруг получил широкое признание и уважение в Беларуси с таким же энтузиазмом, с каким он был проигнорирован и подавлен. Его картины украшают не только официальные государственные праздники, но и АЗС.

Виктор Мартинович считает, что трудности, связанные с Витебском, укрепили художественный стиль Шагала, и его уникальная иконография была разработана во время его пребывания там.

«До своего возвращения в Витебск, Шагал был второстепенным художником, который был не в состоянии найти свой собственный изобразительный язык в искусстве, ‒ сказал Мартинович. ‒ В Витебске иконография его работ изменялась постоянно. Был введен ряд новых, очень оригинальных изображений и символов. Влюбленные начали парить в воздухе именно во время его второго витебского периода».
«В конце концов, мы действительно должны сказать спасибо Витебску 1920-х годов за все страдания, беды и слезы, подаренные Марку Шагалу, потому что они выковали его, что мы очень ценим», ‒ подвел итог Мартинович.

В Публичных дискуссиях ЕГУ участвуют видные общественные деятели из самых разных областей, включая философию, этику, литературу и искусство, историю, политику, экономику, психологию и другие. Они предлагают интересные идеи и рассматривают ЕГУ как форум для обсуждения этих идей и их реального применения.

Видео
EHU Public Conversation: Marc Chagall: The Vitebsk Years (1914-1920)
Длительность: 13:18
Co-financed by:European Commission