Страницы истории
Антиалкогольная компания 80-х: ты помнишь, как все начиналось?
17 мая 2005 года минуло 20 лет с начала знаменитой антиалкогольной кампании, невольно ставшей одним из элементов горбачевской перестройки. Два десятилетия — казалось бы, вполне достаточный срок, чтобы историки и экономисты расставили все точки над «i», разобрались в тонкостях и последствиях этой эпопеи. Однако ожесточенные споры о значении кампании для СССР ведутся по сей день.

Автора, автора!
Авторство этой кампании обычно приписывают Горбачеву или Лигачеву. Это не совсем так. Комплекс мер по борьбе с пьянством начали разрабатывать еще при Брежневе. Однако запустить этот маховик Леонид Ильич не успел. Череда великих похорон 1982-1985 годов также помешала осуществлению планов Партии и Правительства. В 1984 году для всестороннего исследования проблемы была создана специальная комиссия при Политбюро во главе с Михаилом Сергеевичем Соломенцевым. Итогом ее работы и стали решения ЦК и Совета Министров, опубликованные 17 мая 1985 года. В истории с антиалкогольной кампанией было много совпадений и неверно сформировавшихся стереотипов. Самый первый из них — это авторство Горбачева, который, как известно, в повседневной жизни практически не пьет. Отвращение к пьянству и выпивке появилось у Михаила Сергеевича еще в юности. Как пишет в своих мемуарах пресс-секретарь генсека Андрей Грачев, в пятнадцать лет с ним случился не очень приятный эпизод: отмечая окончание уборки, комбайнеры, члены бригады, в которой Горбачев работал вместе с отцом, решили «произвести Михаила в мужчины» и поднесли ему вместо воды полный стакан чистого спирта. «С тех пор, — вспоминает сам Горбачев, — большого удовольствия от выпивки я не получал». Кроме того, у Михаила Сергеевича был сильно пьющий брат… Тем не менее, при обсуждении авторства Горбачева в отношении антиалкогольной кампании, следует учитывать, что генсеком он стал только в середине марта 1985 года, а памятные постановления появились уже через два месяца. Очевидно, что разработать все это за столь короткий срок было невозможно. Другой стереотип — в сознании людей борьба с пьянством стала одним из ключевых элементов перестройки. Конечно, это было не совсем так. В самом Политбюро и ЦК по-разному относились к подготовленному пакету мер. Александр Яковлев вспоминает, после ознакомления с тогдашним постановлением у него «волосы на голове зашевелились — ведь там все было на запретах!» Против такого постановления были и Иван Болдырев, и Николай Рыжков (тогдашние члены ЦК). Безусловным сторонником проекта был Егор Лигачев, который стремился к ужесточению в реализации указа: «На каждом секретариате он кого-нибудь отчитывал — то Грузию, то Молдавию. Заместитель председателя Госплана, который ведал вопросами продовольствия, тоже получал выговоры. Нажим был колоссальный. Наше государство вообще театр абсурда, а уж тут и говорить не о чем. Не приведи господи, если кто-то употребил шампанское по случаю чьей-нибудь свадьбы или дня рождения, да еще являясь при этом членом партии. Его вызывали на собрание и прорабатывали. В общем, вводилась какая-то антиалкогольная опричнина. Идея об умеренном употреблении алкоголя сначала грозила превратиться в истерию. А прошло года полтора, и все начало стихать», — вспоминает Александр Николаевич. А как же сам Горбачев относился к предлагаемым мерам? «Он не был сторонником таких мер и даже говорил: «Ну что вы, мы же не будем вводить сухой закон», — утверждает Александр Яковлев. Однако в тот период Горбачев был еще весьма слаб в политическом плане, он только пришел к власти и не успел провести в ЦК и Политбюро «своих людей». Поэтому ему пришлось подчиниться воле старых партийцев и согласиться на предложенный ими вариант закона. Тем самым, Горбачев стал «громоотводом» для народного недовольства и символом борьбы с пьянством. Про него стали сочинять анекдоты и дали прозвище «минеральный секретарь».

Старт дан!
Итак, старт антиалкогольной кампании был дан в мае 1985 года. С запоями было решено бороться очень просто. Первым элементом стало повышение цен на водку, вино и даже пиво: по воспоминаниям Лигачева цены на вино и водку выросли в среднем на 45%. Второй элемент — введение всевозможных ограничений на оборот алкогольной продукции. Розничную продажу алкоголя разрешали только после 14 часов, при этом в руки давали по две, а в особо суровые времена — по одной бутылке в руки. Было запрещено распивать спиртные напитки в общественных местах, они исчезли из столовых, кафе, чебуречных и т.д.; исключение было сделано лишь для ресторанов. Но и там все было обложено запретами и ограничениями: клиенту можно было наливать не более 100 г водки и не более 150 г вина, и, разумеется, тоже только после 14-00. Третий элемент — сокращение производства спиртного: водки стали выпускать вдвое меньше, а выработка дешевых вин упала, по некоторым данным, в пять раз. При этом, как утверждает Лигачев, коньячное производство сохранило свои позиции, а выпуск шампанского вырос в полтора раза. По планам идеологов кампании Соломенцева и примкнувшего к комиссии Лигачева, к 1988 году производство плодово-ягодных вин («бормотухи») должно было быть свернуто совсем. Четвертый элемент — пропаганда здорового образа жизни и осуждение пьянства. На страницах газет стали появляться огромные статьи, которые можно было бы объединить под заголовками «Пьянству — бой» и «Физкультуре и спорту — ура!» Газеты наперебой рассказывали о положительном опыте различных заводов и колхозов по борьбе с зеленым змием и успехах по переводу производств на выпуск «мирной» продукции. В последнем заключался пятый элемент кампании — в середине августа были снижены цены на соки, а многие ликеро-водочные заводы и хозяйства по производству вин были перепрофилированы. Именно тогда в продаже стали в массовом количестве появляться всевозможные фруктовые сиропы, которые следовало использовать при приготовлении лимонада, а также необычные соки, разлитые в винные бутылки. Оценивая все элементы, можно прийти к выводу, что основная ставка в этой борьбе была сделана на повышение цен (фактическое уменьшение покупательской способности граждан) и снижение производства (абсолютное уменьшение объема алкоголя). Ни то, ни другое не дало того эффекта, который ожидался. Первое привело к тому, что пропивать стали не ползарплаты, а всю, оставляя семью без денег, а второе лишь породило дефицит, приведший к возникновению огромных алкогольных очередей с давкой и мордобоем.

Рубить нельзя оставить
Созданием дефицита и водочных очередей перекосы и абсурдность антиалкогольной кампании не ограничились. В конце концов, к этому советские граждане были привычны. У идеологов борьбы с пьянством были и куда более непоправимые ошибки. Речь идет, в первую очередь, о вырубке виноградников и перепрофилировании заводов алкогольной отрасли. Вопрос с уничтожением виноградников — весьма щекотливый. Один из авторов реформы — Егор Лигачев категорически отрицает, что подобное вообще имело место. В интервью, данном «Интерфаксу» он заявил: «Никакой массовой вырубки не было! Возможно, где-то в отдельных местах и были перегибы, но посмотрите на статистику: до антиалкогольной кампании мы ежегодно получали 5-6 млн. тонн винограда. Потом посчитали, и оказалось, что те же 5-6 млн. тонн ежегодно получали и в 1985-1988 годах». Ему оппонирует Александр Яковлев: несмотря на то, что многие карательные пункты правительственного постановления удалось вымарать из окончательного текста, «на практике была тенденция к гораздо более жестким мерам, чем предполагалось указом. Стали урезать закупку оборудования для производства алкогольных напитков. Рубили виноградники...» О вырубках виноградников в один голос говорят многие тогдашние виноделы Молдавии, Грузии, Армении и Крыма. Площади виноградников сократились в несколько раз; посадки некоторых сортов были практически сведены на «нет». Кстати, на местах, где раньше произрастали элитные технические сорта, зачастую высаживали обычный столовый виноград. Не обошлось без трагедий. Так, например, известный ученый-селекционер из крымского НИИ «Магарач» Павел Голодрига, видя, как под гусеницами бульдозеров, гибнет дело его жизни, покончил с собой.

Сколько потерял бюджет
Дорогостоящее импортное оборудование ржавело на складах и под открытым небом. В результате перепрофилирования заводов и «разгрома» алкогольной отрасли были утрачены уникальные рецепты и технологии. Из оставшихся запасов дорогих марочных вин стали вырабатывать кормовые дрожжи. Не обошлось и без бюджетных потерь: доходы от торговли водкой всегда занимали в российском бюджете весьма заметное место. Сколько потерял бюджет и были ли эти потери роковыми, сказать довольно сложно: бывшие коллеги Лигачев и Яковлев и тут придерживаются диаметрально противоположных мнений. «Бюджет, действительно, был расстроен, но совершенно по другим причинам, — говорит Лигачев. — Мы не такие глупые люди, чтобы совершенно не понимать, могло это или не могло привести к существенному сокращению доходов бюджета. Да, мы предполагали возможные потери и поэтому повысили на 45% цену на винно-водочные изделия. Правда, какие-то убытки все равно были, но никакой дезорганизации, никакого расстройства бюджета из-за проведения антиалкогольной кампании не было!» По мнению Яковлева, ущерб государству составил более ста миллиардов рублей в тогдашних ценах: «Некоторые ученые даже считают, что с того момента и началось развитие финансового кризиса в нашей стране», — говорит Яковлев. Возможно, что эти бюджетные потери и не привели к экономическому кризису конца 80-ых годов, но уж точно усугубили его. По времени они совпали с другими прорехами в госбюджете: тогда очень сильно упали мировые цены на нефть, которые подпирали этот «колосс на глиняных ногах» в брежневские годы. Абсурд развернувшейся в стране борьбы со спиртным просто поражал. Дошло до того, что из старых кинофильмов стали вырезать сцены застолий, либо вовсе класть картины «на полку». То же самое происходило и на театральных подмостках. В МИДе произошло несколько скандалов (на дипломатических приемах алкоголь положен по протоколу) — правда, после этого на ведомство на Смоленской площади махнули рукой. В августе 1985 года было создано Всесоюзное общество трезвости — совершенно бесполезная организация, к которой быстро «присоседилась» куча чиновников.

Столичный Боржоми и коньячный чай
Хуже всего приходилось обычным гражданам, причем не «подзаборным алкашам», а нормальным людям, которые устраивали застолья на праздники, дни рождения и свадьбы. Алкоголь на подобных мероприятиях, проводимых в публичных местах, был вне закона. Началась пропаганда безалкогольных свадеб, дней рождения и новогодних праздников. Однако практика показала, что изобретательного советского человека на «кривой кобыле не объедешь»: водку находчивые граждане наливали в бутылки из-под минеральной воды, шампанское — в сифоны с газировкой, а коньяк — в чайники. Безалкогольная вечеринка превращалась в лихую попойку с элементами экстрима в виде нагрянувших проверяющих. Посетители ресторанов тоже не были удовлетворены обслуживанием: 100 г им было явно недостаточно. Если не удавалось уламывать официантов, приходилось пользоваться подручными средствами: водку приносили с собой во фляжках, а выпивать бегали в туалет или на воздух. Руководство страны во главе с Горбачевым тоже осознавало абсурдность происходящего и неэффективность принимаемых мер: «Идея-то по сути была хорошая, но все дело испохабили на стадии исполнения. Надо было растянуть на годы, а не ломать людей», — вспоминал впоследствии Горбачев. Однако в тот период — в 1986-1987 гг. — отречься от антиалкогольной кампании и признать ошибки он не решился. Дело спустили на тормозах, официально не отменяя принятых решений.

Народные умельцы и теневой рынок
Самый печальный результат антиалкогольной кампании — всплеск самогоноварения. Зеленого змия стали гнать повсеместно: и в «традиционных» местностях, и в городах, в достаточно благополучных семьях. Для самогоноварения требовался сахар… В итоге цепной реакции в 1986-1988 гг. возник ажиотажный спрос на этот продукт и, соответственно, его дефицит и колоссальные очереди. Талоны на сахар были введены практически повсеместно, даже в благополучных некогда Москве и Ленинграде. Однако проблему дефицита это не решило. Например, в Ленинграде норма отпуска сахара составляла 2 кг на человека в месяц. Очевидно, что для многих такое количества было излишним, но человеческая психология брала свое: раз дают — нужно брать. Егор Лигачев признает, что такого размаха они не ожидали: «Люди показали в этом вопросе огромную изобретательность. При желании можно было бы организовать колоссальную выставку всех этих самогонных аппаратов». Сокращение объемов производства водки привело к возникновению огромного черного рынка алкоголя. Зачастую заправляли здесь работники магазинов и спецбаз. Возникло огромное количество точек, где водку можно было купить в любом количестве и в любое время суток, а цена бутылки доходила до 30-40 рублей, вместо государственных 10 рублей. Именно в те годы черный рынок водки начал вставать на ноги, переродившись в начале 90 гг. в целый теневой сектор, который начал обеспечивать полный цикл от производства и розлива до продажи.

Одеколоны питьевых сортов
Те, кто был не в состоянии гнать собственный продукт, но кому водка стала не по карману (в основном алкоголики — потребители «бормотухи») перешли на альтернативный продукт. Именно в это время из аптек исчезли все спиртосодержащие настойки, а за классическим «Тройным» одеколоном стали выстраиваться очереди лишь немногим короче водочных. Пить стали буквально все, что содержало спирт — лосьоны, спреи, жидкости для мытья окон, а также прочие технические химикаты. Особо рисковые граждане пытались пить даже дихлофос и тормозную жидкость. Заканчивались подобные эксперименты довольно печально: по стране покатилась волна отравлений с многочисленными летальными исходами. Стала распространяться токсикомания: желая получить эффект «кайфа» и «эйфории», некоторые молодые люди начали нюхать клеи, краски и растворители. Впрочем, по утверждению медиков и социологов, появление токсикоманов и наркоманов не было обусловлено антиалкогольной кампанией — это просто совпадение. Были у антиалкогольной кампании и свои плюсы. По данным руководителя отдела Московского НИИ психиатрии Минздрава Александра Немцова, за 1985-1989 гг. потребление алкоголя сократилось с 14 л до 11,5 л. Егор Лигачев называет другие цифры — с 10 л (1985 г) до 6 л (1988 г). Кроме того, существенно сократилась смертность от алкогольной болезни, травматизм на производстве, количество ДТП с участием пьяных, увеличилась ожидаемая продолжительность жизни.

Мировой опыт или снова по Лигачеву?
20-летний юбилей антиалкогольной кампании заставляет задуматься над вопросом: нужно ли бороться с пьянством в современной России и не ждет ли нас подобная эпопея в будущем? Действительно, сегодня «алкоголизация населения» стала еще выше, чем была в 1984 году, до лигачевской реформы. Согласно данным статистики и оценкам экспертов, россияне выпивают от 14 до 18 л чистого алкоголя в год! Причем качество многих напитков оставляет желать лучшего. Однако проведение новой кампании, аналогичной той, было бы сегодня огромной глупостью: практика показала, что та реформа была неэффективна, а в условиях рынка палкой в стойло никого не загонишь, несмотря на колоссальное вмешательство государства в экономику. Антиалкогольная кампания сегодня не нужна: необходима проработанная долгосрочная «алкогольная» политика и учет опыта развитых стран.

Павел Милюков