История педагогики и образования в Японии XVII-XIX столетий вполне отчетливо может быть поделена на два этапа. Первый этап определялся социальными особенностями японского общества периода сегуната династии Такугава (1603-1867). Второй этап связан с событиями, последовавшими в результате так называемой революции Мэйдзи (1868).

Взгляды на воспитание и обучение. Правителям династии Токугава понадобилась идеологическая поддержка, в том числе путем образования, стабилизации установленного политического режима. Важным проявлением такой поддержки оказался синтез конфуцианства и философии цзэн (наиболее популярная в Японии доктрина буддизма), который привел в начале XVII в. к усилению конфуцианского нравственного воспитания, использовавшего установки цзэнбуддизма о необходимости при формировании личности самоанализа и самоуглубления.

Обосновывая государственный курс в вопросах образования, японские педагоги, ученые интерпретировали идеи неоконфуцианства, занимаясь обоснованием образования для высшей аристократии и самураев. Так, Накаэ Тодзю (1608-1648) утверждал, что главным в учении является развитие ума и духа, акцентируя внимание на необходимости просвещенной добродетели. Огю Сорай (1666-1728) считал, что от “Шестикнижия” Конфуция необходимо возвратиться к древнему китайскому языку. Радзан Хаяси (1583-1657) основой программы образования называл обученность, самодисциплину, хорошие манеры, фехтование, этикет. Они настаивали на необходимости подготовки из самураев образованных администраторов и возражали против особой специализации в обучении, признавали важность приобретения навыков культуры и политического образования.

В эпоху Токугава среди японских педагогов не было единодушия относительно перспектив образования низов. Большинство считали, что народом легче управлять, если он неграмотен (Огю Сарай). Лишь немногие, например Э. Кайбара (1630-1714), помышляли о расширении масштабов народного образования и предлагали отказаться от деления между обычным образованием и образованием простолюдинов.

В XVIII в. в философско-педагогической мысли Японии складывается идейное течение, получившее название “национальное воспитание”. Его представители Мотоори Норинага (1730-1801), Кода Адзумамара (1669-1736) и другие резко противостояли корейскому и китайскому влиянию, настаивали на необходимости глубокого изучения учащимися японской истории и литературы, рассматривая это как путь овладения подлинной национальной духовностью. Ослабление интереса к конфуцианству и буддизму как традиционной основе образования сопровождалось усилением внимания к рационализму европейских научных знаний, распространению влияния “западной науки” (егаку). Как писал один из сторонников популяризации западной образованности Той Рансю, “люди из страны рыжеволосых... не говорят о том, чего не знают наверняка; уважая Солнце, они не рассуждают о небесах, не верят в Будду и не принимают ничего сомнительного”.

Новый период в педагогической мысли Японии начался в результате революции Мэйдзи, приведшей к падению сегуната Токугава. Император Муцухито Мэдзи (1852-1912) в своем обращении к народу (1868) писал: “Следует овладеть знаниями современности и таким образом создать основы нашего государства”. Общий кодекс об образовании (1872) провозгласил необходимость внедрения в обучение европейских наук. На первое место в образовании Кодекс ставил не интересы государства, а отдельного человека. В педагогике начался решительный отход от неоконфуцианских установок. Выражая такие настроения, И. Токутпоми (1863-1957) в работе “Образование молодежи Японии в XIX столетии” (1885) призвал окончательно уйти в воспитании и обучении от духе конфуцианства и начать организацию систематического технического и профессионального обучения.

Поворот к западному образованию не вызвал в педагогической мысли Японии единодушного одобрения. Делались попытки консервировать конфуцианские традиции воспитания и обучения (Нагадзанэ Мотода – 1818-1891, Аринори Мори – 1818-1891). Впрочем, многие критики нового курса, поняв бесперспективность таких попыток, поменяли свои взгляды. Так, А. Мори, сделавшись в 1865 г. первым министром образования, стал ультразападником, выдвинув идею замены преподавания в высшей школе японского языка английским.

Среди сторонников вестернизации японской школы не было единомыслия. Часть из них, выступая против утилитаризма англо-американского образования, предлагали опереться на классическую педагогику Запада, в частности идеи И.Г. Песталоцци, И.Ф. Гербарта. Другие педагоги настаивали на сочетании конфуцианских нравственных ориентиров и западного образования. Компромиссом оказался официальный курс, провозглашенный в конце XIX в., который предусматривал сочетание модернизации образования в западном духе и использования синтоизма в качестве официальной идеологии нравственного воспитания (“западная технология, национальная мораль”).

Эволюция учебных заведений. В эпоху Такугава претерпевает изменения сословный характер образования. Таракоэ окончательно становятся преимущественно школами для простолюдинов: ремесленников, купцов, крестьян. Они устраивались при буддийских храмах или в доме учителя. К 1868 г. насчитывалось до 1 тыс. таких учебных заведений. Постепенно исчезает частный характер таракоэ. Правительство последовательно вмешивается в их деятельность, особенно после указа “О пяти принципах морали в школе” (1722).

Максимальная программа таракоэ в конце XVIII в. предусматривала три уровня: минимальные навыки чтения и письма по-японски; элементарные нравственные понятия, почерпнутые в конфуцианских трактатах; знакомство с китайской поэзией, историческими фактами. К середине XIX в. больше всего было школ, где обучали только письму (22,6%). Чтению и письму обучали в 20,7%, только чтению – в 14,5%, чтению, письму и счету – в 10% школ. Состоятельные горожане старались дать образование своим детям вне дома и в таракоэ. Вот рассказ девочки, получавшей такое образование: “Как только я встаю утром, иду к учителю. Сразу после этого отправляюсь на уроки (музыки) для утренних упражнений. После завтрака – занятия танцем и бегом к учителю письма. Обед. Ванна. Уроки с лютней, снова танцы. Это ужасно. Мне некогда гулять”.

В XVII-XVIII вв. растет обособленность образования, предназначенного самураям. Государство уделяло основное внимание просвещению этой привилегированной феодальной страты. Самураи перестали быть воинствующим сословием. На первый план для них выходит образованность “как главная добродетель”. В конце XVIII в. была поставлена задача подготовки из самураев образованных управленцев. Но это оказалось скорее декларацией, нежели практикой. Система образования самураев включала комплекс разнообразных занятий: от фехтования и стрельбы из лука до философии, литературы и истории. Остальные учебные дисциплины имели преимущественно прикладной характер. Например, требовалась выработка четкого и красивого индивидуального почерка.

Образованием самураев занимались их сюзерены – князья (Займе). Для обучения они приглашали конфуцианских ученых и специалистов в военном искусстве. Самураи могли получать образование также в буддийских монастырях, в семье, у гувернеров. Одна из первых государственных школ для самураев была открыта в 1603 г. К концу правления Токугава большинство детей самураев получали образование в одной из 270 школ, которые устраивались князьями в своих поместьях.

В 1630 г. в Токио было открыто учебное заведение повышенного образования Сехэйко, где учились юноши из привилегированных сословий. На занятиях царила атмосфера торжественности. Телесные наказания были исключительно редкими. Студенты оплачивали обучение и подносили учителю “подарки уважения”. Преподаватели получали от государства определенную плату в виде риса.

В Японии к XVIII в. довольно широко распространилась грамотность. Грамотными были почти 100% самураев, в том числе женщины из самурайских семей – 50%, 50-80% лиц из купеческого сословия, 40-60% ремесленников и зажиточных крестьян, 30-40% людей из деревенской бедноты. Впрочем, эти показатели не учитывали ситуации, когда к грамотным относили людей, способных лишь написать собственное имя и с трудом читавших простейший текст.

К XVII – началу XIX в. в образовании меняется отношение к китайской педагогической традиции. Начался отказ от безусловного подражания Китаю. Так, в университете Сехэйко помимо конфуцианских канонов изучали медицину, военное дело, знакомились с европейской наукой, национальным искусством.

Качественно новые тенденции в образовании развивались в Японии на протяжении второй половины XIX в. Общий кодекс об образовании (Гакусай) (1872) провозгласил создание единой, централизованной системы всеобщего и обязательного образования. Вводилось обязательное трехлетнее начальное образование. В основе новой структуры образования, особенно в вопросах управления, лежала французская система, которая привлекла японцев своей упорядоченностью. Во всех школах взималась плата за обучение. Появляется значительное число начальных школ (гогаку), которые наряду с прежними учебными заведениями предоставляли образование широким слоям населения. Создавались в основном общественные (муниципальные) школы. Были сохранены и частные учебные заведения (таракоэ).

По Кодексу 1872 г. начальная школа делилась на две ступени: низшую и высшую, по 4 года на каждой ступени. Низший уровень предусматривал следующие курсы: чтение, арифметика, каллиграфия, диктовка по японскому языку. На устных уроках знакомили с географией, историей, основными принципами морали. Верхний уровень предусматривал программу европейского типа: историю, геометрию, рисование, естествознание, химию. В 1873 г. в программу второй ступени были введены также математика, физика, зоология, ботаника, физиология, гигиена. Незамедлительно реализовать новую программу начального образования оказалось невозможно. Во многих школах, особенно частных, еще довольно долго придерживались проторенной дороги в обучении. Не вдруг была решена проблема обязательного посещения школы. В начале 1880-х гг. учебные заведения посещали чуть более половины детей школьного возраста.

Реформы второй половины XIX в. привели к отказу от положения, когда среднее образование было представлено исключительно княжескими и частными школам, где основным содержанием обучения являлось конфуцианство. Кодекс 1872 г. предусматривал создание по западным образцам в каждой префектуре по одной гимназии (тюгакку) (250) и 7 средних школ повышенного типа по стране. Обучение было платным. Тюгакко делились на два типа – академический, готовивший к поступлению в университет, и профессиональный, предназначенный для будущих технических и педагогических кадров. Обучение состояло из двух уровней по три года каждый. С 1879 г. предусматривалось изменение сроков обучения на двух уровнях: нижний – 4 года, повышенный – 2 года. Среди учащихся повышенных средних школ преобладали выходцы из самурайского сословия. Оба уровня могли быть уменьшены или увеличены на один год. В 1899 г. обычная средняя школа превращается в 5-летнюю. Обучение проходило по предметам европейского среднего образования. Учебники по этим предметам были на иностранных языках. Так что перед поступлением в среднюю школу следовало учиться на подготовительном курсе иностранных языков. Продолжала развиваться сеть частных средних школ (тюгакку сидадзюку). Они были небольшими по составу (1-2 учителя). Эти учебные заведения специализировались на преподавании медицины, иностранных языков, западной науки. Сохранялись частные средние учебные заведения, где специально изучали классическую китайскую и японскую литературу.

Первая женская средняя школа (дзекгакко) была открыта в Токио в 1872 г. В ней учились девочки от 8 до 15 лет. Ученицы изучали английский язык. В школе работали иностранные преподаватели западной литературы. На протяжении 1872-1875 гг. были открыты еще пять государственных женских средних школ. Было разрешено создание частных женских школ, программы которых контролировались Министерством просвещения. Заметную роль в развитии женского среднего образования, приобщении юных японок к культуре и знаниям Запада сыграли христианские миссионерские школы. К 1890 г. насчитывалось 45 таких учебных заведений, что было втрое больше числа остальных женских школ. Окончание женской средней школы фактически не открывало дороги в университет. Программа женского среднего образования заметно отличалась от программы мужских гимназий. В женских школах были короче курсы английского языка, математики, права, экономики; в большем объеме преподавались мораль, японская и китайская классика; в программу входили также домоводство, женский этикет, музыка.

Во второй половине XIX в. в Японии происходит становление современного высшего образования. Первым современным высшим учебным заведением в Японии оказался Токийский императорский университет (1877), возникший в результате слияния медицинской школы и школы иностранных языков. В 1897 г. учрежден второй императорский университет в Киото. В 1886 г. Токийский императорский университет объявлен центром и вершиной национального образования. Он должен был решать учебные и исследовательские задачи. В университете по западным образцам были учреждены четыре факультета: права, естественных наук, литературы и медицины. Многие студенты стажировались в Западной Европе и США.

Кроме университетов (дайгаку), в систему высшего образования вошли высшие школы (котогакко), колледжи (танка дайгаку) высшие нормальные педагогические школы (кто сихан гакко). Поступали в них учащиеся, имевшие за плечами шестилетнее начальное и пятилетнее среднее образование. В высшие учебные заведения могли также поступать выпускницы высших женских школ.

Характеризуя жизнь первых современных японских университетов, один из западных ученых писал: “Занятия ведутся с огромной группой до 300 человек. Японский студент имеет три особенности: он больше работает, чем думает; он амбициозен; он энтузиаст в работе”.